СЛОВО (THE WORD)

Язык есть внешний покров или символическое отражение мысли: я
предполагаю, это — общепринятое мнение, хотя оно все-таки требует
некого прояснения. Также говорят, что слова скрывают мысль, и говорят
об этом в двух смыслах: (1) когда это делается с умыслом сокрыть
знания, спутать понятия — однако это специфическая способность ума не
имеет никакого философского значения и, таким образом, не заслуживает
нашего внимания, (2) когда несмотря на все наши усилия мысль с трудом
поддается оформлению в словах, что вызвано не недостаточной ясностью
самой мысли, но сложностью ее предмета — однако и это для исследователя
масонства не представляет специфического интереса. Язык в лучшем случае
остается священным инструментом сообщения между понятиями ума, и только
таким образом позволяет общение между умами. Если мы слышим о Слове
Невысказанном (Incommunicable Word), то мы понимаем, что в смысле
именно «словесном» все, что мы услышим, — бессмыслица, ибо то, что
непередаваемо, то и невыразимо. Поэтому, когда прославленный советник
фон Эккартсгаузен отправился в далекое путешествие, чтобы сообщить
Невысказанное Слово барону Либишторфу (Liebistorf), причем оба серьезно
к этому относились, мы можем сказать, что высказать предстояло вовсе не
слово, и вообще термин «высказывание» был применен лишь в качестве
уловки. Точно так же, когда мы слышим об Утерянном Слове в масонстве и
других обрядах, нам необходимо обдумывать это. В предании Третьей
степени то слово, которое остается неизвестным, не имеет отношения к
какому-то таинству, благодати или власти, но всего лишь представляет
собой некий официальный секрет для определенного масонского ранга.
Таким образом, его ценность та же, что и допустим у слова АБРАКАДАБРА.
Однако когда мы, становясь Мастерами, приносим клятву вести поиск этого
Слова, то здесь уже речь идет о совершенно новом аспекте, и слово
больше не служит ни для указания на определенный ранг, ни как простая
единица языка — если только, конечно, мы не верим, вместе с Де Куинси,
в то, что символическое масонство лишь величайшее надувательство
современного мира. Но тогда каков же статус тех степеней — важных для
масонства и занимающих в нем высокое положение, — которые существуют с
целью сообщить Утраченное Слово в привычной «словесной» форме? Кажется,
что они тем самым теряют всякое значение — но, очевидно, дело совсем не
в этом. Эти степени просто-напросто остаются в рамках масонского
символизма и, таким образом, отвечают его сакраментальному характеру.
При том, что для оправдания масонства необходимо, чтобы его поиск
завершился все-таки обретением искомого, оно может кончиться только
так, как началось — как система, скрывающаяся в аллегориях и
изъясняемая в символах. Однако мы вправе ожидать, что скрытый смысл
аллегорий и благодать символов способны оправдать своей значительностью
весь наш длинный путь через многочисленные степени и обряды масонства.
Теперь, хотя и ограниченный некоторыми обетами высказать лишь простое
утверждение, я заявляю в качестве того, кто преодолел сей путь и постиг
смысл символики, что он оправдан тем бескрайним полем благодати и
истины в Господе, которое открывается нам, способным узреть его, за
чередой степеней, данных нам в ритуале. Я говорю, конечно, о Третьей
степени — Священной Королевской Арке — и об определенных масонских
христианских орденах.
Слово и жизнь. Из всего вышесказанного следует, что когда тайна
раскрыта — вне масонства или в нем — слово или слова, в которых она
найдет свое выражение, останутся непонятными для непосвященных, и сам
факт передачи слова в таинствах какого-либо братства не означает ничего
жизненно важного даже для члена этого общества, если он не готов к
принятию действительного знания. Внешняя форма является, если можно так
сказать, лишь телом или носителем благодати, которую иначе не выразить
— также и душе средством сообщения с миром служит физическое тело.
Может быть, что это есть лишь искусный способ заявить о том, что все
великие вещи не имеют видимого свидетельства, что они — в конце концов
— апеллируют не к логическому пониманию, хотя я склонен считать, что и
в логическом
понимании, правда на другой манер, лучшее и высшее также отражено.
Слово, которое в данной книге я рассматриваю лишь в аспекте, касающемся
масонского символизма, открывается — как мы уже видели — адепту на той
или иной ступени его продвижения; однако значение его не может
раскрыться никаким другим образом, кроме как тайным сообщением между
его собственной душой и истиной, стоящей за символом. Явно или скрыто,
Слово — всегда Слово Жизни. Оно может воздействовать на тех, кто
способен принять его, пробуждая сознание их души в направлении
Божественных вещей и участия человека в Божественной Природе. Именно в
этом смысле человек спасается силой Имени ИЕШУА, именно таким образом
слово ЕМ-МАНУИЛ обозначает неусыпное присутствие, а мистический шифр I.
N. R. I. передает благодать из вечности в вечность, именно так ИЕГОВА
значит вечная милость. Однако в ложе горы Синай и капитулах Святого
Святилища Слова и Имена произносятся устами и воспринимаются ушами
физически — лишь для немногих они не означают жизни. Символ нельзя
перевести на простой язык так, чтобы аллегории полностью выявляли свой
собственный смысл, а порядок ритуалов представлялся бы не просто
установленным, но установленным по благодати Божией и под Его властью.
Именно поэтому получается, что слово утрачено даже при его обретении.
Мир ушел из скиний и свет из святых мест, святые грады недостроены, и
святилище может быть воздвигнуто только в сердце избранных, ибо Слово
Жизни утрачено навеки.

Масонская энциклопедия