АНТИМАСОНСКИЙ КОНГРЕСС В ТРЕНТО (ANTI-MASONIC CONGRESS AT TRENT)

Великий Собор католической церкви был созван в Тренто (то есть
по-латински — Триденте, а по-немецки — Триенте) в 1545 году, чтобы
предать анафеме лютеранство и родственные ему ереси. Другой целью его
было определение позиции римской религии в тот момент, когда
христианский мир был в состоянии доктринального раскола. Результатом
его стал памятный «Catechismus Concilii Tri-dentii» (Катехизис
Тридентского Союза), составленный по настоянию Пия V. Однако ереси
продолжали распространяться. В 1896 году — также в Тренто — был открыт
антимасонский конгресс под эгидой той же церкви, на котором был
заслушан объемистый доклад, предположительно основанный исключительно
на сочинениях и «официальных документах» самого масонства. Конгресс
установил, что варианты религиозной доктрины, лежащей в основании
масонства, все построены на культе Природы и что различные масонские
верования, хоть и существующие под разными именами, могут быть
объединены под следующими названиями: монизм, идеалистический пантеизм,
материализм и позитивизм, связующим звеном Которых выступает
отождествление вселенной с Богом. Однако все, что смог сделать доклад,
это дополнительно подчеркнуть наиболее одиозные пункты папской
энциклики «Humanum Genus» (Человеческий род). В ответ на энциклику
Великая Ложа Англии выступила с заявлением, что масонство в этой стране
не занимает и никогда не занимало какой бы то ни было
религиозно-политической позиции.
Непреложные догмы (Immutable Dogmas). Вопреки этому заявлению, в
масонстве существуют такие непреложные догмы, как бытие Божие и
бессмертие души, и надо сказать, что отрицающие их не могут законно
быть произведены в масоны. Нет никакого сомнения в том, что
существование Личности, обладающей Божественной природой, неизбежно
следует из всех масонских ритуалов, конституций и «вех». По этой
причине в англоязычных странах они особенно четко отделены от
философских представлений монизма, материализма, позитивизма и — более
всего — от пантеизма. В то же время я — будучи уверен в их лучших
намерениях — не сомневаюсь, что масоны иногда склонны к пантеистическим
высказываниям, в силу простой интеллектуальной путаницы, имеющей место
в дискуссиях о Боге и вселенной. Но этим грешат многие за пределами
масонства — этим занимались и многие ученые мистики церкви на
протяжении всей ее истории, наживая себе, кроме всего прочего, немало
врагов.
Трентский вердикт. Католическая церковь на Трентском конгрессе — и это
является его главным для нас уроком, — несмотря на все
предоставлявшиеся возможности, не смогла правильно оценить реальные
проблемы того времени, связанные с масонством, как она не может
правильно оценить их и сейчас. И тогда, и теперь она все еще находится
во мраке чуть ли не абсолютного неведения относительно существования
огромного корпуса мистических сообществ — следы этого неведения мы
неминуемо находим практически в каждой папской энциклике. В то же время
франкмасонство повсюду в мире представляет в лице своих членов все
возможное многообразие современных спекулятивных воззрений. В 1896 году
оно включало, без сомнения, в себя философские воззрения, окрашенные в
тона тех направлений философской мысли, на которые указывалось в
вердикте Трентского конгресса. Многие из них более не существуют — как
и те, кто этих! воззрений придерживался, — но на смену им пришли
другие, в большинстве своем такие же эфемерные. Сегодня в масонстве
можно отыскать приверженцев всех видов спиритуализма, последователей
Сведенборга, представителей современных оккультных школ и мистицизма,
не говоря уже о всех вариантах церковного и сектантского мировоззрения.
Если бы мне сказали, что среди масонов есть и мормоны, я бы не стал
отрицать такой возможности. В те дни, когда Англия была протестантской
страной, масонство было протестантским учреждением в том смысле, что
все элементарные убежде ния большинства его членов находились в полном
соответствии с тридцатью девятью догматами англиканского
вероисповедания или же с каким-нибудь другим кодексом времен
Реформации.
Разнообразие масонского мировоззрения. В наши дни у людей больше нет
элементарных, полученных
с воспитанием религиозных убеждений, но все придерживаются молчаливого
соглашения, которое позволяет иметь любые убеждения с тем лишь
условием, чтобы любые формы нетерпимости были недопустимы. Таким
образом, англиканская церковь дает Великих Капелланов масонству, точно
так же, как власти империи или ее представитель дает церкви прелатов. В
этом же смысле мы можем наблюдать характерную черту современного
общественного устройства, впрочем, не только его — в нем более старые
структуры доминируют в общественной жизни на том простом основании, что
новые не имеют такого же общественного значения. Находясь внутри
определенной культуры, человек обычно в той или иной мере разделяет
позиции своей церкви; он может сторониться сектантских собраний по той
же причине, по которой он избегает Лекций о Чертежной Доске, — в силу
невозможных выражений и «деревянного» слога, в котором чувствуется дух
Дибдина (Dibdin) и его литературной манеры. Однако в подобных случаях
нельзя серьезно «принимать чью-то сторону». Что же касается каких-то
крайних позиций, безразлично, занимаемых масоном или немасоном, — они
все неизбежно будут находиться под влиянием того преобладающего
интеллектуального пристрастия, которое плавает на поверхности моря
спекулятивной мысли, и в результате мы всегда видим одно и то же —
chaos magnum inflrmatum (великий и непостоянный хаос). Отсюда следует,
что вердикт Трен-тского конгресса был малосодержательным и недостаточно
подготовленным — ведь разнообразие мировоззрений, исповедуемых
масонами, гораздо насыщенней, чем то, которое смог продемонстрировать
этот документ. Для Рима несомненна еретическая природа как масонского
Братства, так и его членов, но вряд ли стоит созывать конгрессы, чтобы
провозглашать это во всеуслышанье, тем более что несмотря ни на какие
обстоятельства эта позиция останется неизменна. Не будь католическая
церковь столь безрассудна, множество католиков в англоязычных странах
встало бы под знамя масонства без ущерба для их религиозного чувства и,
видимо, к вящей пользе самой церкви, поскольку это сделало бы
английское масонство более эффективным противовесом для масонства
европейских, особенно католических, стран.
Римский католицизм. Как бы то ни было, следует отметить, что кроме
указанного мной безрассудства, позиция Трентского конгресса опирается
также и на фундаментальные претензии римской церкви, выраженные в том
имени, которым она себя наделила, — католическая, то есть вселенская, а
значит, исключающая какие бы то ни было другие церкви. «Una sancta,
catholica et apostolica ec-clesia» (Единая святая, вселенская и
апостольская церковь) Ни-кейского символа веры, с точки зрения
Ватикана, представляет собой некоторое конкретное сообщество верующих,
управляемое из Рима. Греческое православие есть раскол, и посему оно
отрезано от католического сообщества, англиканская церковь это ересь и
судьба ее — смерть в изоляции, секты — как я предполагаю —
рассматриваются как окончательно отверженные. И лишь римская церковь,
основанная на камне — Петре, рассылает по всему миру свои непогрешимые
предписания, как бы в согласии с верой, однажды открытой святым: «одна
паства — один пастырь». Конечно я знаю, что «вечно торжествующая»
никогда не согласится признать, что ее составляют верующие — ведь,
наоборот, это она объединяет их своим благодатным живительным духом,
они существуют в этой форме, а сами не привносят в нее ничего
формирующего. Существо этого тонкого вопроса лишь полнее и точнее
демонстрирует претензии католицизма.
Вопрос наследия. Институция, претендующая на то, на что претендует
римская церковь, согласно собственной логике, не может терпеть рядом с
собой другую, пытающуюся в свою очередь претендовать хотя бы на
сосуществование в рамках христианства и, следовательно, в случае
независимости — намеренно или нет — попирающую прерогативу первой. К
примеру, вынести суждение об ордене, который определяет себя как
«систему нравственности, скрывающуюся в аллегориях и изъясняемую в
символах», можно лишь исходя из этого его самоопределения. Католическая
же церковь гипотетически есть единственная хранительница
этического и морального канона. Масонство было бы предано проклятию,
если бы его деятельность была публична, однако его деятельность
секретна и подразумевает обет молчания. Поэтому неудивительно, что с
самого начала оно попало под подозрение и едва смогло сохраниться на
континенте, где католичество доминирует. Эти два учреждения
несовместимы друг с другом, и, видимо, не существует той общей почвы,
которая смогла бы их объединить. Римская церковь — это духовный
кайзеризм, который бы
предал собственную идею, откажись он однажды от своей миссии —
объединить всех под свое ярмо, называемое «свободой сынов Божьих».
Однако вся интеллектуальная, моральная жизнь, наука и философия
предназначены Господом к существованию, и освобождение от них стало бы
не чем иным, как закабалением себя для нужд сатаны.
Суть вопроса. Таково существующее положение, и я здесь лишь попытался
его определить; его оценка — это другой вопрос. Поэтому со стороны
спекулятивного масонства и всех высших степеней было бы бессмысленно
удивляться или протестовать против подобных выпадов. Чем скорее
признают то, что масонство и Рим являются соперниками, тем лучше будет
и для того, и для другого: возможно, тогда они станут друг для друга
соперниками уважаемыми.
Арена дебатов. Тем временем рассматривая вещи как они есть, мы видим,
что как с одной, так и с другой стороны в высказываемых позициях есть
немало нелепого. Ни одна литературная склока не может сравниться с той,
что бушевала на страницах книг и журналов благодаря многочисленным
материалам, выпущенным в свет католической церковью в течение двадцати
пяти лет, предшествовавших мировой войне, и содержащим обвинения в
адрес масонства. В сравнении с ними антимасонские пособия Робисона и
Баррюэля наполнены светом истины, а произведение аббата Лефрана
представляет собой настоящее собрание учености. Я буду вынужден снова
обратиться к этому предмету в той части, где я буду говорить о
Палладианском масонстве, том обмане, который стал возможен лишь
благодаря редкому сочетанию неосведомленности и слабоумия католических
авторов. Но это не означает, что среди масонов существует какое-то
подобие осведомленности в вопросе отношений между Братством и церковью.
Ужасающий вздор, с которым иногда приходится сталкиваться в масонской
периодике — особенно американской, — лишь немного менее отупляющ, чем
бульварная антимасонская пресса довоенного времени на континенте. Я не
хочу никого оскорбить, но безграмотные излияния писателей вроде Дж. Д.
Бака (Buck) — имеющего безусловное признание у Южной юрисдикции — лишь
один тому пример.
Подведение итогов. До поры до времени приостанавливая на этом месте мои
рассуждения, я хочу сказать, что католическая церковь полагает, будто
имеет полное право на осуждение всех тайных обществ и моральных или
религиозных систем, не находящихся в ее лоне, понимая при этом, что ее
заповеди и предписания имеют значение только для тех, кто в ее лоне
пребывает. С другой стороны, масонство тоже считает, что имеет полное
право на собственную свободу и независимость, а о вердиктах Ватикана по
поводу масонства можно судить по той низкопробной литературе, каковая
обязана Ватикану своим существованием.

Масонская энциклопедия